Александр Никишин - Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина
— Пожалуйста, — сказал ничего не понимающий со сна Юрка. Перед глазами мелькнула лысина Бугровского; тот склонился в настоящем «нижайшем» поклоне. — Какие застенки, я что-то не въеду? Где?
Бугровский всё рассказал, естественно, приврав и приукрасив, расцвечивая свой рассказ, где только можно, разными фантазиями и преувеличивая свою роль во всём. Своё пребывание в палисаднике он выдал за разведывательную операцию. Беседу с Зэппом — как сбор агентурных данных. Красочно описал страдания жильцов на волейбольной площадке, которых не кормят и не поят и даже заставляют ходить под себя.
— Этот палач Зэпп мне сказал, что начнёт убивать заложников! Я вас умоляю, спасите людей, верните ему эту чертову струпцину и они улетят на свою планету. Он пообещал мне клятвенно. Я готов на колени встать!
— Что вернуть-то? — переспросил Юрка. — Мы у них только оружие брали.
— Струпцину. Это такая запчасть из их корабля, без которой он лишён хода. Золотой брусок. Ваши люди её стащили и обесточили корабль.
— А, ну это к Чирику, — развёл Юрка руками. — А он второй раз сбежал, свинья неблагодарная. Даже не знаю, где его искать!
— Юрий Иванович, родной, там погибнут люди! — не отставал Бугровский. — Женщины, дети, старики! Надо что-то делать! Может быть, подобраться незаметно и вдарить, как следует! Когда охрана не ожидает, а? Ножами в спины? Лопатами по головам! Освободить людей от мучений!
Юрка помрачнел:
— Да я всё понимаю, но что я могу? С горсткой людей? Нас всего-то семь человек. Да ещё ребенок с нами.
— Возьмите меня восьмым! «Великолепная восьмёрка»! Мы наделаем такого шума, устроим этим гадам кипеш! Честно, я много чего умею.
Тут вылез этот гад, Барон. Как его ненавидел в этот момент Бугровский!
— Он много чего умеет, командир, я свидетель. Особенно хорошо он умеет лгать. Не верьте ему!
Барона хотел остановить миролюбивый Доктор, свести всё к шутке:
— Кто старое помянет, тому глаз вон! Какие сейчас счёты! Такое время.
Но Барон его зло оттолкнул:
— Не перебивайте меня! Я этого человека знаю, как облупленного. Это мой сосед по лестничной клетке. Живу с ним бок о бок уже двадцать лет. Известный барыга и бандит с садистическими наклонностями. Просто мерзкий тип, коррупционер. Простите меня, командир, но я не верю ни единому его слову. Более того, на сто процентов уверен, что он подослан к нам шпионить. Смотрите, что он предлагает — идти вниз на пулемёты, чтобы гарантированно нас всех уничтожить.
Бугровский горестно всплеснул руками:
— Опять он! Но меня ж пытали! Меня били! Видите, командир, я зубов лишился. А мой сосед не хочет простить мне старые, довоенные грехи. Он не верит, что обстоятельства могу поменять человека. Ну, что я должен сделать, чтобы вы мне поверили, что? Может, застрелиться? Я готов!
Барон протянул ему пистолет:
— На, стреляйся, хватит языком молоть!
— Ну, это не метод для проверки! — только и успел сказать Юрка. Бугровский взял пистолет из рук Барона и трижды в него выстрелил. Тот со стоном схватился за плечо и выронил автомат. К нему на помощь бросились Управдом и Доктор, подхватили обмякшее тело. Юрка потянулся за автоматом, но не успел; на крышу ворвались люди в чёрном, навалились на него, стали выкручивать руки. Пытаясь вырваться, он вскочил, стряхнув с себя одного, другого, но ему подставили ножку и, падая на пол, он увидел, как отчаянно дерётся сразу с тремя солдатами Елдос, а обезоруженных Лёшку и Управдома уже вяжут по рукам и ногам те же в чёрном.
— Где Седой? — мелькнула в голове мысль. — Как они проскочили мимо его поста? Может, успел уйти?
Его ударили по голове. Всё перед глазами поплыло, и он отключился.
— Так рушатся мечты. На всё про всё пятнадцать минут и сорок пять, нет, сорок шесть секунд, — констатировал с гордостью Бугровский, вынув из кармана часы. Солдаты ввели избитого в кровь Седого с завязанными за спиной руками.
— Физкульт-привет! — сказал ему Бугровский. — Продули? Нет! Физкульт-ура! Продули? Да. Ну, как оно, позорный дозорный?
Тот не ответил и смачно харкнул ему в физиономию.
— Ну-ка, подержите-ка дядю под белые ручки, — приказал Бугровский солдатам. — Сейчас я этого нацбола поучу жизни!
Подошёл и сильно, больно, хлёстко двинул Седого по лицу. Тот упал на руки солдат.
— Это тебе за мой зуб, — сказал Бугровский. — Ну что, никто не забыт, ничто не забыто? Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погялть. Шесть и семь. Все на месте. Пацанёнок ещё. Что с тобой-то делать, сиротка?
Он подошёл к мальчику, который строил башню, присел рядом и стал на него задумчиво смотреть. Когда тот поставил последний кубик, закончив строительство, Бугровский нарочно свалил её рукой. Мальчик посмотрел на него с сожалением и принялся собирать кубики снова. Поставил башню и снова её снес Бугровский. Мальчик опять потянулся за кубиками. Молча, серьёзно и сосредоточенно.
— Упёртый, щенок! — сказал Бугровский сквозь зубы и жестом попросил у командира разведчиков связать его с Зэппом по видеорации.
— Говорит агент «Троянский конь». Ваше задание выполнено, господин Зэпп. Шайка повязана. Вся «великолепная семёрка» во главе со своим Зорро лежит у моих ног.
— Молоток, Бугор! — Зэпп в экране сидел на каком-то столе, зажав между колен банку варенья. Ел его, намазывая ложкой на колбасу и запивая водкой из горла. — А где струпцина?
— Утверждают, что тут её нет. Якобы, утащил некто по имени Чирик и с ней сбежал вниз. Ищите его там. Шлёпните десяток заложников, это подействует, я знаю нашего брата. Сам выйдет со струпциной, не выдержит. Народ у нас исключительно сердобольный.
— Да уж, — сказал Зэпп, — по тебе видно. Ладно, ты не в счёт. Мои поздравления с завершением операции. Кстати, я не сомневался в твоих талантах, дорогой Йоганн Вайс. Будешь вознаграждён. Деньги и офицерское звание пришлю по почте.
— Рад стараться, господин Зэпп. А что нам делать с этой шпаной?
— С какой шпаной?
— С недоумками, которых вы назвали партизанами?
— Эти-то? Да на твоё усмотрение, я тебе доверяю, как себе. Хочешь, повесь, а хочешь сбрось с крыши. Только на красную «Феррари» не попади, я её с собой заберу. Моей уже три месяца, пора менять. Нет, лучше, конечно, с крыши, для пущего эффекта. Пусть народ видит, какие мы продвинутые менеджеры. Не сидим, сложа руки. Короче, как подам сигнал, так и кидай. Хочешь по одному, хочешь всех сразу. Как фейерверк китайский. Не переусердствуй только. Пусть прямо вниз пикируют, не надо нам «мёртвой» петли, «бочки», по-простому давай, по-простому. Летят пусть строго вертикально, без всяких там отклонений и кульбитов. Не фиг баловать! Если будут канючить — хотим так, хотим эдак, скажи им: не надо, это вам не фестиваль воздушных шаров! Нет, но а мне они на чёрта? Меня по головке не поглядят, если я привезу на Клотримазол такую буйную шарагу. Всю планету перебаламутят. Революцию, блин, устроят, пожар её раздуют. А на черта нам революция, нам и без нее хорошо? Короче, готовь ребят к полёту. Обязательно выполни их последние желания, это святое дело. Поесть-помыться, покурить. Постирушка там, с мамой по скайпу поговорить. Но коротенько, чтоб не думали, что тут им курорт.
— Понял, шеф.
— Ну и молоток, Бугор. Всегда тобой гордился. Как чувствовал, что из тебя получится идеальный предатель. Короче, сынок, держи хвост пистолетом, пока не оторвали! Отбой!
5.Бугровский презрительно смерил взглядом связанного Юрку и пожал плечами:
— Чего-то я вас, друзья, не пойму. Никого лучше не было, что ли? Какой командир из этого неудачника? Из несостоявшегося писателя земли русской? Этот ваш командир в кавычках мне пятьдесят тысяч год должен и не отдаёт. На стоянке брал, а отдать не хочет. Признайся, должен?
Связанный Юрка покраснел до корней волос. В более идиотской ситуации он никогда не был:
— Ну, должен. Ты меня развяжи, я тебе долг верну.
Бугровский развел руками:
— Ой-ой! Что тебе остаётся, засранцу? Только ехидничать! Выбрали командира на свою голову! Шантрапу, шаромыгу! Человека, лишенного морали. Взял в долг и, как будто так и надо! А, каково? Не на своём ты месте, парень. Сидел бы, строчил свои романчики, нет, решил в войнушку поиграть. Ну и доигрался.
Бугровский вдруг почувствовал дикое раздражение. Вспомнив, как издевался над ним этот гад Зэпп и как он, Пётр Борисович Бугровский, уважаемый и авторитетный человек, оглушенный сиюминутным страхом, порывался вылизать тому сапоги, чуть не озверел. Схватил связанного Юрку за грудки, стал трясти изо всех сил, шипя прямо в лицо:
— Научись, говнюк, бабки делать, обрети моральное право командовать, а потом веди за собой, командир херов! Пугачёв, блин, Стенька Разин! Говна кусок. Ты ж голь перекатная, люмпен! Ты скажи народу, отчего от тебя жена ушла? Устала колготки штопать! Я представляю, куда вас, дураков, завёл бы такой командир, этот голозадый мастер художественного свиста, который долги не возврашает.
